Искусство как инженерия
С инженерией эстетику связывают множество сюжетов:
- Техническая эстетика (советский термин[1]), которая за рубежом чаще всего является частью промышленного дизайна (industrial design), понимается как создание эстетичных промышленных (то есть массово производимых) изделий не в ущерб их функциональности[2]. В современном русском языке английское слово designer уже редко переводят «проектировщик», хотя CAD (computer-aided design) по традиции переводят САПР (система автоматизация проектироваия). Чаще дизайнер — это именно «художник промышленных изделий» (дизайнер одежды, дизайнер книги), а вот проектировщик — это будет какой-то инженер-разработчик, которого эстетический аспект изделия волнует меньше. Вопрос о том, равна ли эстетичность изделия его художественной ценности (насколько эстетика связана именно с искусством как получением художественных произведений) обсуждается тут только теоретиками.
- Строительная архитектура. Архитекторов в строительстве учат рисовать как художников, учат видеть мир так, как видят художники. Но вместе с тем они должны быть и инженерами. В какой-то мере это просто название для «промышленных дизайнеров», только речь идёт не о предметах массового промышленного производства, а о зданиях и сооружениях, это специфика терминологии.
- Искусство как инженерная практика (художники — это инженеры).
Особый интерес тут вызывает искусство как инженерная практика: возможность мыслить об искусстве так же, как мыслят об инженерии.
Сначала надо декларировать, что в самом искусстве принято рассуждать о смысле произведения искусства. Цели, которые должны быть достигнуты произведением и тем самым «уровень художественности» произведения искусства могут пониматься совершенно по-разному, при этом в разные периоды истории (эволюции искусства) упор делался на те или иные понимания, а сейчас признаётся, что все эти понимания верны и существуют одновременно, их надо учитывать и согласовывать между собой при рассмотрении самых разных произведений искусства[3]:
- Смысл в самом произведении, «объективен»
- Смысл определяется автором (ибо он-то знает, что создаёт).
- Смысл определяется зрителем/читателем (ибо результат ознакомления с произведением искусства — это и есть достигнутая цель, каждый зритель/читатель высматривает/вычитывает что-то своё)
- Смысл определяется художественным/литературным критиком, ибо у него есть необходимые знания и опыт, чтобы его определить.
Если же посмотреть на реальное использование произведений искусства и цели их создания с инженерной точки зрения, то обнаружится, что основная масса того, что раньше была «искусством», сейчас служит целям продвижения каких-то идей, захвату внимания, украшению каких-то других продуктов, которые по факту становятся произведением искусства. Реклама, маркетинг и даже реклама и маркетинг других продуктов сами по себе становятся произведениями искусства, рекламный ролик снимается как кинофильм. Но кинофильм снимается для «кассового успеха» и с целью развлечь зрителя, хотя искусствоведы и могут говорить о каких-то других целях — «обратить внимание на какую-то проблему», «пробудить мысль зрителя на какую-то тему», но рекламный ролик снимается ровно для вот этой цели «пробудить мысль зрителя на какую-то тему», ровно как «настоящее произведение искусства», а кинофильм, получается, «менее искусство», лишь бы был популярен!
То есть произведение искусства создаётся как инструмент, а не само по себе: он меняет состояние агентов, находящихся в разных ролях, а именно:
- Создателя (например, графоман будет писать даже в том случае, если его никто не читает, мы тут будем обобщать это с литературы на все виды искусства)
- Потребителя (и этот эффект может тщательно проектироваться).
- Критика и эксперта, включая AI рекомендательных систем (с учётом того, что потом ожидается влияние критика и эксперта на потребителя)
Предположим, что создаётся какой-то песенный трек. Это чистое искусство, или инженерия? Инженерия: автор трека явно хочет привести людей в такое состояние, что они будут часто слушать этот трек — и трек станет хитом. Можно ли это сделать «объективно»? Да, применив обычную инженерную разработку. Но как узнать, будет ли трек хитом, «настоящим произведением искусства», а не «проходной песенкой»? Можно использовать небольшую группу людей в качестве датчиков, ибо трек должен вызывать определённые эмоции, и мы это можем замерить.
В статье «Accurately predicting hit songs using neurophysiology and machine learning»[4] (2023) рассказывается как раз о таком способе прогнозирования «хитовости» трека. В основе метода лежит наблюдение, что оценки «нравится — не нравится» у группы людей отражают только знакомство с треком. «Нравится» обычно означает только «я знаю этот трек». Если трек незнакомый, то «нравится всем людям» никак не коррелирует с «нравится конкретному человеку в малой группе». Если замерять нейрологический ответ как честный ответ «от тела» (в работе использовалось влияние связывания дофамина и выбросы окситоцина на ритм сердцебиения, использовались замеры пульса через спортивные браслеты[5]), то честный ответ от тела никак не коррелировал с отметками «нравится» и «не нравится», которые выдавались слушателями. Похоже, что эмоциональная (биохимическая!) реакция тела на музыкальный трек не осознаётся, не выходит на уровень сознания, если трек ещё не знаком — но эта реакция есть! «Хитовость» можно было предсказать по ответу тела с вероятностью 97%, а если ограничиться одной первой минутой трека, то и тут предсказание «хитовости» будет 82%. До этого предсказать хиты особо не удавалось.
Что такое хит/hit? Как мы определяем популярность произведения искусства? По его добровольному потреблению! Стриминговый сервис, который предоставил выборку треков, определил хит как трек, который прослушивали больше 700000 раз. Меньше — не хит. Использование отдельных людей как приборов для оценки выборов массы людей (называется это по-разному, иногда «нейромаркетинг», иногда «brain as predictor», иногда «neuroforecasting») исследуется уже давно. Давно было понятно, что доверять словесным отчётам о том, нравится ли гамбургер или музыкальный трек для предсказания того, будут ли они пользоваться массовым спросом на рынке — нельзя. Просто было непонятно, как сделать честный замер изменения эмоционального состояния слушателя/зрителя/читателя. Мозг и тело воспринимают музыку, гамбургер и всё остальное (включая знаменитостей с их «харизмой») не так, как мы формулируем это словами. Если замерять через пульс (не частоту пульса! Там много характеристик сердечного ритма!), то измеренная реакция «нравится — не нравится» будет точней, чем то, что человек проговаривает словами. Может быть, основным применением этой технологии будет не предсказание хитовости трека или сорта кофе в народных массах, а честный ответ самому себе — «мне это нравится» или «мне это не нравится». Так сказать, «голосуем сердцем» — в буквальном смысле этого слова (речь идёт о вычислении нейрофизиологического состояния, связанного со связыванием дофамина и выбросом окситоцина, это состояние отражается в небольших изменениях ритма сердца на каждом его ударе). Мысль, изречённая по «внутренним ощущениям», оказывается ложью, а слушать сигналы от собственной работы нейромедиаторов, коррелирующие с «нравится и готов повторить — не нравится, не готов повторить», люди без приборной поддержки надёжно не умеют.
Инженерия может быть приложима и к созданию знаменитостей как «образцов для других». Артистов, музыкантов, писателей, стримеров, моделей (моды) и прочих «людей искусства» продвигают в жёсткой конкуренции за внимание публики — это бизнес, инженерная работа. Бизнес-модели бывают тут очень разными, но подход тут не «искусства» (который больше ассоциируется с «графоманством» в соответствующей предметной области — скажем, люди пытаются из себя делать модели моды в качестве хобби, или играть любительские спектакли), а сугубо инженерны. И если хобби переходит в профессию, то там уже происходит нормальная инженерия, а не «любительская инженерия».
Это абсолютно «бездушный», инженерный подход к искусству в шоу/арт/писательском бизнесе. А как же «высокое искусство ради искусства»? Там примерно то же самое: творца-графомана[6] или интересует сбыт его произведений (сбыт будет, если он сможет менять поведение других людей, превращать их в потребителей своей продукции), или мало интересует мнение других людей, он создаёт произведение искусства для изменения своего собственного состояния: он инженер самого себя. У графомана (в том числе любителя петь, любителя модно одеваться «как модель») тоже инженерия: произведение искусства (или даже процесс его создания) становится просто средством влияния на себя и на других людей, они делают себя самих произведением искусства («андеграунд» и «богема» как образ жизни[7]). А как же новизна, стили и всё прочее? Они нужны, чтобы выиграть в эволюции — ибо огромное число произведений искусства нацеливаются изменить состояние потребителей в желаемую авторами сторону, но не очень многие добиваются такого изменения: и новый стиль может занять какую-то новую нишу, поэтому возникает желание не просто создать ещё одно произведение популярного стиля (и тем самым попасть в эпицентр конкуренции), но задать новый тренд, новый стиль — и оказаться в центре внимания просто за счёт новизны, непредсказуемости, вызывающей интерес.
Если принять эту идею об инженерном характере искусства, то произведение искусства может иметь какой-то смысл, вообще не иметь смысла, быть фантазийным, каким угодно — в зачёт пойдёт только то, как поменялось состояние творца (если это графоманство) и потребителя (если это «на продажу»). А какие состояния потребителя хотят получить авторы произведений искусства? Самые разные. Например, часто это катарсис, «слёзы радости».
Это отношение к эстетике как инженерии (изменение агентов) высказывает в своей работе[8] и исследователь техно-эволюции Kenneth Stanley. Он считает, что искусство/art — это такая специальная инженерия, которая может быть использована в «науках/объяснениях/исследованиях искусственного/artificial» для экспериментов, то есть получения отклика/изменений. Это какой-то метод воздействия на машинный/искусственный интеллект и (необязательно машинную, но всё-таки) искусственную жизнь (artificial intelligence и artificial life). Искусство для него — это инструмент зондирования агентов («ощупывания среды на предмет обнаружения нового», как говорит об этом Karl Friston).
Со стороны потребителя неожиданно может вставать вопрос о защите от искусства: если производитель искусства задумал «посадить ментального вируса» в голову агента, то сам агент может не хотеть впускать этого вируса. Иммунная система агента должна уметь сопротивляться произведению искусства, а создатель произведения искусства как паразит, который пытается посадить свою мысль на чужой мозг, должен стараться обходить эту защиту. В любом случае, если принять подход Kenneth Stanley, то приходится признать: творцы произведений искусства вас тыкают палочкой и смотрят на ваш отклик. Хотите ли вы демонстрировать этим чужим людям запланированный для вас отклик, или вы хотели бы выбрать — откликаться так, как спроектировал это автор произведения искусства, или как-то иначе, или вообще убрать изменения, убрать отклик, контролировать свои изменения под воздействием инструментального воздействия чужих людей?
Так что эстетика нужна в интеллект-стеке для довольно большого количества как мыслительных практик самого интеллект-стека, так и прикладных трудовых практик, но в том числе и хоббийных практик, и как раз эстетика может обсуждать вопрос того, является ли художественное творчество трудом в обычном его понимании, или хобби, и лучше тогда использовать слово «деятельность», а не «труд».
Инженерный аспект искусства хорошо подчёркивается современными средствами создания художественных произведений на базе AI: нейрохудожники, нейротанцоры[9]. Можем ли мы считать художником компьютер, или художник тот, кто пишет промпты? Заказчик картины художник, или тот, кто её нарисовал (живой или неживой)? Для инженерной постановки вопроса это абсолютно неважно, «спор о терминах»: скажите, что вы хотите этой картиной сделать! Если «я давно хотел рисовать, и вот написал промпт для Midjourney или Stable Diffusion, посмотрите, как красиво получилось» — то это, конечно, графоманство, хоббийная деятельность, продуктом тут является состояние хоббиста, его настроение. Если это картинка для какой-то рекламы, то продукт — это привлечённое внимание и изменение состояния потребителя. Если это совпадает («работники довольны тем, как они работают, а продукты у них хороши и пользуются спросом»), то и хорошо — это арт-рынок. Если не совпадает — то это хобби, за него платят. Если результаты хобби пользуются спросом — можно подумывать о том, что это работа.
Поэтому эстетика — это больше обсуждение вопросов интереса и красоты, и меньше способа получения этих интереса и красоты, там обычная инженерия, обычные рассмотрения техно-эволюции с её конкуренцией продуктов, а что эти продукты «произведения высокого искусства» или «просто продукт, ширпотреб» — это всё игра словами, спор о терминах.