Метанойя и семантика
Можно различить мыслительные операции движения по спектру формальности как
- операции моделирования (сжатию информации о мире, «лучшая модель кошки — это другая кошка, желательно та же самая», то есть переход от восприятия индивидуальных уникальных объектов со всеми их деталями к обсуждению не этих объектов, а типов этих объектов, в которых даются общие свойства множества объектов и только уточняются конкретные характеристики, известные для типа, то есть переход от обсуждения конкретных кошек к обсуждению типа «кошка» и далее обсуждение только тех характеристик кошек, которые подразумеваются моделью. Обсуждение «в типах», то есть абстрагирование, существенно сжимает информацию, ибо для каждого типа обсуждается потенциально небольшое число характеристик, а рассуждения о типе приемлемы для огромного числа объектов-экземпляров типа. Поэтому для точности лучшая модель объекта — это сам этот объект, то есть вообще не модель, а вот дальше «что угодно может быть моделью чего угодно, всё зависит от того, какие черты поведения моделируемого объекта и насколько точно вы хотите повторить в модели») и
- операции демоделирования/порождения/generation (из некоторых моделей можно восстановить начальное описание мира, которое при моделировании даст эту модель — это порождающие generative models[1], а если такого сделать нельзя, то это discriminative models, они могут быть использованы, например, для классификации, то есть распознать что-нибудь могут, а вот привести с их помощью пример того, что они готовы распознать — нет).
Для обучения порождению/рендерингу/воображению «в уме» нужны регулярные преднамеренные упражнения. Прочитать просто «учебник» для изменения психики так, чтобы легко что-то себе представить по модели — это не удастся. Стать умным через просто начитанность не получится, нужны повторения, повторения, повторения через deliberate practice/преднамеренные упражнения[2]. Но чтобы был материал для порождения, надо свою нейронную сетку тренировать, нужна насмотренность. В исследованиях по нейронным сетям нашли[3], что для каждого размера нейронной сетки (намеренно не пишем, естественная или искусственная нейронная сеть) есть необходимое оптимальное число объектов (эти объекты называют «токенами», для текста это обычно слоги или чуть более крупные части слов — корни, суффиксы, приставки, хотя могут быть и буквами) для обучения этой нейронной сети. Если для данного размера сети число использованных объектов меньше оптимума, то нейросетка явно недоучена. Если больше — то это бессмысленное дело, улучшения в обучении не будет. Вот эта «оптимальная насмотренность» для человеческого мозга — огромна, и в ходе жизни человека она вряд ли будет достигнута. При этом биологическая нейронная сетка ещё и хорошо забывает всё то, чему она учится, так что требуется повторение и повторение: мозг пластичен, и в нужных местах появляются и «аппаратные» дополнительные связи, и улучшается кровоснабжение.
Психика меняется главным образом упражнениями (тренируется нейронная сеть, выполняется работа с усвоенными понятиями), а не просто чтением каких-то текстов — человек не очень похож на компьютер, который «раз прочёл — всё запомнил, всё выполняет». Все практики интеллект-стека оказываются в какой-то мере психопрактиками. Мы утверждаем, что освоение практик интеллект-стека будет менять вас, будет менять вашу психику, умный**—** вроде как тот же самый человек биологически**,** **но это не совсем так, он другой и физиологически за счёт пластичности мозга, это совсем другой психически человек!**После освоения практик интеллект-стека у вас будет другое внимание, другое отношение к текстам, другое отношение к наблюдаемым в жизни ситуациям.
Когда вы в курсе интеллект-стека получите правильные объекты для наведения и удержания внимания, правильные мыслительные операции с ними, закрепите это понимание, выполняя какие-то работы в реальном мире (обучая вашу нейронную сетку в мозгу и подстраивая экзокортекс), после этого вы даже не будет понимать, что было трудно делать до обучения. Вы будете неспособны вспомнить, по каким рельсам катилось ваше мышление до обучения, и поэтому вы будете изумляться поведению необученных новичков, включая собственное поведение в период до освоения той или иной практики интеллект-стека. Спросите ребёнка-пятиклассника, почему он очень плохо умножал всего год назад — он не сможет объяснить, почему. Сейчас умножение для него вполне естественно, и не требует напряжения всех его умственных сил, как это было год назад.
Метанойя — это имя для состояния после смены убеждения по поводу каких-то теорий. Слово удивительное, попробуйте его написать в разных падежах, да ещё и во множественном числе, получите очень интересные эффекты. Это слово пришло из религиозных практик и означает «перемену мыслей», полный разрыв прошлого и текущего мышления. Ты занимаешься, занимаешься в какой-нибудь семинарии, и вроде как мышление у тебя не так поставлено, как это ожидают от тебя священники. Потом вдруг в какой-то момент щёлк — и ты демонстрируешь всем, что вот у тебя такое же мышление, как это принято у священнослужителя, с этого момента ты «настоящий», а не притворяешься. Вот слово это — метанойя, такой «малый западный вариант просветления». Слово «метанойя» рекомендовал использовать и гуру менеджмента Питер Сенж вместо слова «обучение», ибо слово «обучение» с его точки зрения уже совсем затасканное и не означает коренную смену образа мышления в результате обучения.
Когда метанойя произошла, то в новом состоянии мозгов (обученная нейросетка: достаточное число токенов переработалось нейросеткой) человеку совершенно непонятно, в чём была проблема в старом состоянии мозгов (необученная нейросетка). Представим: я знаю, что Земля плоская, я долго спорю, что Земля никак не может быть не круглая, но меня в какой-то момент убеждают. И я каждый раз в своих действиях сначала действую, как будто Земля плоская, потом усилием воли вспоминаю, что рационально вроде бы она должна быть круглая, потом делаю это уже на уровне рефлекса, и вижу тысячу свидетельств этой круглости Земли. И вот в этот-то момент я не могу понять, почему я считал, что Земля плоская. Рационально-то вспомнить, что я так считал, я могу. Но понять, как я именно перешёл из состояния знания «интуитивной теории» (результат предыдущего обучения нейросетки) в состояние владения «контринтуитивной теорией» (результат текущего обучения нейросетки) я не могу — «как перешёл» тут просто «моя нейросетка этому научилась, перестроилось множество связей в мозгу». И поэтому не могу осознать те конкретные учебные действия, которые нужны для того, чтобы я добивался этой метанойи круглости Земли у своих учеников. «Насмотренность» занимает время, её трудно разделить на «вот тут поправили одну связь, вот тут уточнили память, вот тут наведение внимание стало чуть устойчивей». Работа по составлению правильных упражнений для такой метанойи — это трудная работа, создание адекватного учебного курса вполне может занять пару-тройку десятков лет, а то и тысяч лет. Это в полной мере относится и к практикам интеллект-стека. ШСМ занимается созданием курсов по этим практикам с 2015 года, и нельзя сказать, что на сегодня решены все проблемы обучения этим практикам. Плюс нужно понимать, что всегда есть проблема переучивания: сами практики эволюционируют, и учить нужно новым и новым вариантам практик. И ещё люди учатся лучше прямо в ходе работы, а не в ходе «упражнений», поэтому речь идёт по факту о некотором новом образе «учебной жизни и работы», а не отдельном «учебном курсе». В театральных, музыкальных, литературных вузах, где очень трудно сформулировать сами дисциплины, огромное внимание уделяют ровно вот этой «насмотренности» и «начитанности», потраченному на знакомство с предметной областью времени. То, что считают развлечением все остальные люди (смотреть спектакли, кинофильмы, читать написанные сто лет назад романы), оказывается для будущих актёров, режиссёров, сценаристов, писателей работой обучения. Или это должно продолжаться и после окончания обучения? Тогда это дообучение нейросетки входит в работу в проекте — нужна ещё и «наработанность», опыт работы в реальных проектах, разнообразие ситуаций в рабочих проблемах!
Почему мы говорим о насмотренности/начитанности**/наработанности/кругозоре****, если речь идёт о практике семантики? Именно семантика говорит про значение знаков. А по Витгенштейну значение знаков определяется через их употребление** (погуглите «значение как употребление»). Чтобы понять значение знаков, надо, чтобы ваша нейросетка была свидетелем и участником множества употреблений знаков! Нужна «насмотренность/начитанность», нужна «наработанность», нужен «кругозор»— всё это про одно и то же, «для понимания новых аспектов мира в нейронной сети нужно уже иметь некоторую модель мира, с которой соотносить новое знание»****!
Особое внимание нужно обратить на то, что речь идёт об обучении не любым практикам, но «контринтуитивным», которым мозг сопротивляется особо, он же в этом случае «интуитивно знает», как должно быть, и активно сопротивляется новому знанию! Заново чему-то обучить много легче, но если уж вам свезло подхватить «народную интуицию» (избежать этого невозможно, вы же не в лесу живёте!), то научить вас чему-то более эффективному новому будет весьма проблемно: вам придётся пройти метанойю, а это требует специально организованного моделирования предметной области, последовательности предъявления объяснений, перемежающегося упражнениями и работой с использованием новой модели, а также недюжинной собранности (внимания и воли) — ибо вся ваша интуиция (текущие результаты работы вашей «старообученной» нейронной сетки, все ощущения в теле, что «что-то не так», отчётливый онтологический дребезг) будет показывать, что учат-то какому-то безумию! Шансов пройти эту метанойю «самоучкой» практически нет, если вы не гений. Нужна помощь специально создаваемой учебной среды, которая будет поддерживать вашу мотивацию к освоению новых контринтуитивных практик.
В школе учили прыгать через планку «ножницами» — подбегаешь, и прыгаешь. Но если нужно прыгнуть очень высоко, то после разбега к планочке нужно поворачиваться спиной, и прыгать назад-вверх (Fosbury Flop, изобретение 1968 года[4]). Это абсолютно неинтуитивно, но даёт возможность перелетать и через двухметровую планку. Нужно огромное доверие к тренеру, чтобы вы начали тренировать такой прыжок — ибо в этот момент кажется, что много-много тренировки дадут возможность преодолевать дополнительные десятки сантиметров «ножницами» или «перекатом», что совсем не так. А потом будет метанойя: вы будете не понимать, почему вообще через планку люди ещё где-то прыгают не техникой Дика Фосбери.
Всё это важно помнить, когда агент пытается отдать/делегировать какую-то работу другим людям или искусственным интеллектам, или взаимодействует с другими людьми в ситуациях, когда у него мала насмотренность/наработанность в этих практиках. Мы тут считаем, что и обучение — это работа, так что попросить AI выполнить домашнее задание по курсу — это поучить AI, поднять наработанность нейросетки AI, а не собственной нейросетки. То же с делегированием работы: вы должны понимать, хотите ли вы поучить свою нейросетку, или отложить это обучение ввиду других важных дел (а потом опять отложить, а потом опять отложить — пока жизнь не изменится). Это сложный выбор!
Например, агент в роли архитектора в вечных «продуктивных конфликтах» с разработчиками, интересы архитектора и разработчиков отличаются. Архитектор имеет свою практику, в которой он достаточно насмотрен/наслышан/наработан. Но было эмпирически подмечено, что если агент, который выполняет роль архитектора, прекращает сам что-то разрабатывать и занимается долго только архитектурой, то он прекращает быть хорошим архитектором. Поэтому агенту дают совет: 80% времени быть архитектором, но 20% времени всё-таки разрабатывать что-то самому.
Это верно не только для случая архитектора и разработчика. Каждому человеку (а заодно и каждому оргзвену! Это безмасштабное рассуждение для агентов/лиц самой разной природы и сложности) нужно что-то из работ отдавать, но что-то немножко всё-таки делать самому, чтобы продолжать быть квалифицированным отдавальщиком дел. А если цель научиться, то «работы в порядке учёбы» вообще нельзя отдавать.